Краткие сведения об авторе трактата. (III тысячелетие).
   
   О гхалхалтарском полководце Гхалке Гхорском сложено огромное число легенд. По иным выходит, что он покорил едва не две трети мира. Из-за этого трудно восстановить подлинную биографию военачальника. Основные сведения берутся непосредственно из его труда "Мои дни".
   Известно, что Гхалк родился в семье барона. Отец будущего полководца воспитывал сына в строгости. Гхалк оказался талантливым юношей, наделенным сильными магическими способностями.
   Молодым воином он прибыл в Ашхагар , ко двору чванливого и завистливого гхалхалтарского правителя Догхоргха I. Там Гхалк получил неплохой пост, но сытная жизнь в столице быстро наскучила ему и потому, когда началась война с эльфами, молодой гхалхалтар поспешил в действующую армию. Родители не одобрили это решение, однако Гхалку улыбнулась удача. Отличившись, он вскоре был внезапно произведен в полководцы, ибо смертельно раненый вождь назначил его своим преемником. Опытный вождь не ошибся: Гхалк триумфатором вернулся на родину.
   После того он провел еще ряд удачных походов на окрестные народы: эльфов, кентавров, грифонов, грильдонов , людей, гоблинов, орков и т.д. Все они, кроме одного, были удачными. Авторитет полководца возрос настолько, что трусливый король Догхоргх замыслил недоброе. Науськанный завистливыми вельможами он выдвинул Гхалку нелепое обвинение в измене трону и приговорил к смертной казни. Народ высыпал на площади, требуя ответа. Догхоргх понял свою ошибку и заменил казнь ссылкой. Кроме того, Гхалка насильно женили на Эрмиле - дочери союзного Догхоргху эльфийского князя. Эрмиль оказалась девушкой непредсказуемой и через 2 года бежала от своего мужа к вождю Эльфину. Тогда боевой дух вновь проснулся в Гхалке, несмотря на протесты короля, он собрал ополчение и убил Эльфина. Неверную жену Гхалк приказал сбросить в пропасть.
   Полководец вырвался на свободу, и Догхоргх не на шутку перепугался. Их противостояние кончилось свержением монарха. Гхалк сел на гхалхалтарский трон. Впрочем, мирная жизнь наскучила ему и на этот раз, поэтому, передав титул своему другу, Гхалк продолжил завоевания.
   Погиб Гхалк в битве, под Элендиуром - тем самым городом, где он отличился в первый раз. Однако несмотря на гибель военачальника, гхалхалтары все равно одержали победу.
   
   Тело Гхалка опознали с трудом. Его захоронили так, как он завещал: в недрах горы, с вершины которой он в молодости клялся служить отчизне и Богу. Легенды говорят, что надпись на могиле полководца гласит: "Здесь тот, кто умел любить и ненавидеть".
   
   

Мои дни
    [О знаниях, соотношении практики и теоретики.]

...Будучи сыном барона, [я] получил хорошее воспитание... Как глупо устроены мы: когда малы и наш разум открыт для познания нового, когда он все схватывает на лету, нам кажется, что знания - пустой звук, а, если они и понадобятся, то вся жизнь впереди, чтобы выучиться. А потом понимаешь, как был глуп. Однако мне ли [жаловаться]? Слава Богу, я был совсем юн, когда осознал необходимость учения. Я прозрел. Передо мной открылся свет, который, однако я постичь сразу не смог. Он поначалу неясным лучом маячил на горизонте. Сейчас знания мои велики, но они - искра в сравнении со светилом общих дисциплин... Слава Богу, ибо это оставляет за мной способность к развитию.
   Кто скажет, что он лучше меня разбирается в воинском деле? Таковые найдутся. [Это] теоретики, которые судят сражения и нещадно анатомируют историю, раскладывая ее на мельчайшие производные. Однако историю нельзя объективно познать, ибо она уже свершилась и мы невольно знаем, чем все кончилось. Начиная разбор какого-либо сражения, мы в первую очередь опираемся на его результаты и уже подгоняем под них остальное. Так во всем: во всех областях науки. Оттого нельзя сказать, что теоретики смыслят в военном искусстве больше меня, ибо они изучают его как засушенный труп. Они никогда не познали и не познают радость победы и покорения новых земель. Они похожи на мужчин, которые, вместо того, чтобы любить женщину, раскладывают ее [на хирургическом столе]. Они никогда не изведают горечь поражения, когда сидишь и долго, днями думаешь, отчего [так] получилось. Подобное произошло со мной только один раз, когда я был разбит кентаврами, грильдонами , эльфами, великанами, василисками и прочими ящерами и варварами. Они собрались воедино и вместе были значительно сильнее моего отряда. Однако это слабое утешение, ведь я мог их победить, иначе бы не желал встретиться с ними в бою, а бежал бы, поджав хвост... После я много думал об этом и осознал, в чем заключалась моя ошибка... Вот - нужная теоретика, мысли, вытекающие из конкретной практики, и которые впоследствии оказывают на нее непосредственное влияние и сами становятся практикой. Прошло семь обращений , и я наконец одолел своих прежних победителей...
   
   

[О власти.]

Я никогда не гнался за властью, ибо понимал всю тщету погони. Во-первых, нет ничего хуже, когда ты занимаешься не своим делом, а, став королем и проправив полтора обращения , я понял, что являюсь хорошим королем, но еще лучшим полководцем. Это глупо, когда тот, кто мог принести большую пользу в одном деле, занимается совершенно другим, тратя на него драгоценные силы... Спросите у моих солдат. Полмира расскажет обо мне, как о блестящем полководце, хотя некоторые будут хвалить меня, а иные называть захватчиком. Однако кто вспомнит мои деяния как короля? Во-вторых, никогда не следует гнаться за властью, ибо, если мы ее достойны, она приходит к нам сама, по воле всемогущего Бога.
    В молодости я был тщеславен и желал стать великим, но сейчас понимаю, что, если бы не была уготована мне Богом судьба великого, своими стараниями я бы никогда им не стал. Победа шла мне в руки, как загипнотизированная жертва [к удаву]. Я стал невольным свидетелем того, как эльфы пытались по реке на лодках обойти нас с тыла, и, как и любой бы на моем месте, сообщил об этом своему предводителю Горго Гхилгирханскому. Так получилось, что, благодаря моей бдительности, мы разбили эльфов, а Горго оказался настолько прозорливым, что спустя четыре месяца, смертельно раненый, вызвал меня, простого десятника к себе и передал командование над армией! Это ли не промысел всемогущего Бога! Возможно, Горго, умирая, был уже близко к Богу, и Тот повелел ему сделать меня командующим... Я бы никогда не стал королем и не сместил Догхоргха. Не зря я добровольно ушел в отставку и уединился в своем поместье с нелюбимой женой, которую навязал мне Догхоргх, а нелюбимая жена - страшная вещь! Нет, я был покорен, но, когда королевство стали раздирать противоречия, вынужден был вмешаться. То был мой долг. Волею всемогущего Бога я стал королем, а Догхоргх погиб. [И] я был рад тому, ибо чувствовал, что все идет по провидению свыше.
   
       
   

[О женщинах и браке.]    
   

    Я был женат трижды, потому могу смело сказать, что есть хорошая, а что - худая жена. Все мои жены были различны и на [сопоставлении] их характеров строятся три основных типа брака.
    Первая жена была - Эрмиль - была дочерью эльфийского вождя и желала, чтобы ее все ублажали. Ей хотелось, чтобы я ползал на коленях у ее ног. Лицом она была довольно красива, но ростом слишком мала, и мне всегда не нравились ее глаза. Они были ярко-голубыми и излучали странный свет. Когда я смотрел в них мне становилось противно, и я отводил взгляд в сторону. Она воспринимала это по-своему, заявляя, что я "ворочу свое гхалхалтарское рыло", что я "негодяй", "верзила", "серокожий урод". Я не боюсь приводить столь грубые выражения, ибо, во-первых, не считаю их правдой, а во-вторых, они вполне передают нрав моей первой жены. Вообще ее фантазии не было предела. Последней ее фантазией было сбежать на втором году замужества к некоему эльфийскому вождю Эльфину. Я не любил ее, но не мог допустить, чтобы моя жена спокойно спала с тем, у кого даже не растет борода. Да простит мне Бог ее и его смерть! Думаю, я уже заплатил за их гибели своей кровью, ибо в поединке Эльфин нанес мне глубокую рану в руку. Я не любил Эрмиль, но [раз] она показалась мне подлинно прекрасной: когда ее подвели к краю обрыва. Ветер развевал ее свободное одеяние и золотые волосы. Лицо ее было бледно и мне показалось, что она дух и оттого не разобьется, а полетит, взмоет в небо. Однако разум подсказывал, что это не так, и [я] все равно сбросил ее вниз, несмотря на то, что она была так молода и красива. Горе неверным.
    Моя вторая жена - Граха - была на редкость скромной гхалхалтаркой. Ее приводило в восторг то, что доставляло радость мне, и ее убивало то, что было неприятностью для меня. Она была замечательной женщиной, доброй, которая не могла дать отказа, которая боготворила меня и благоговела перед моими подвигами, хотя - я прекрасно знал - никогда не понимала их сути. Для нее война являлась блеском добытых трофеев и триумфальных шествий. Когда я пробовал заговорить с ней о боях, ее глаза загорались, но то было не подлинное чувство, [а] отражение бушующего во мне воодушевления. Мы были с ней различны характерами, но именно из-за того, что ее характер никогда ярко не проявлялся, наша совместная жизнь была счастливой. В походах мне часто не хватало ее, и я, лежа на холодной жесткой подстилке, вспоминал о роскошном дворце и об огромной кровати, и о ее молодом, податливом теле, и о ее ласках. Однако даже это не могло заставить меня забыть о походах и прельстить спокойной, безбедной жизнью. Так жили мы, пока она наконец не умерла, ибо при внешней красоте была слаба здоровьем. Такие как она - посланцы Бога на земле. Кажется, они делают окружающих добрее.
    Моя третья жена - Мирга - прирожденная воительница. Она рассказывала, как в отрочестве полезла воровать фрукты в сад к одному горожанину, а когда он выбежал проучить ее, сама накинулась на него, обезоружила и отлупила его же дубинкой. Она много младше меня, однако именно это мне сейчас и нужно. Она встряхивает меня, не дает расслабляться. Она всегда поддерживает меня в форме, ибо прежде, чем заняться любовью, мы спорим, кто будет сверху, и иногда случается так, что она одолевает меня. Тогда я очень расстраиваюсь, но ее ласки заставляют меня забыть об огорчении. Она участвует во всех моих походах. Она преклоняется перед моим талантом, равно как и Граха, но это не слепое поклонение и тем оно мне дороже, ибо Мирга знает, каким трудом даются победы. Я счастлив, ощущая ее поддержку в походах, сознавая, что она сражается рядом. Теперь уже ничто не прельщает меня в спокойной жизни, ибо моя жена вселяет в меня еще сильнейший, неукротимый дух - волю к победе. Не описать, как она красива, когда едет верхом на единороге и ее черные волосы развеваются на ветру, вплетаясь в роскошную гриву дикого, почти свободного зверя. Они очень похожи: единорог и моя Мирга. Такая же сила в их телах, такая же [энергия] в их глазах. Она делает меня счастливейшим. Она молода и, я знаю, переживет меня. Да продлит всемогущий Бог ее жизнь.
   
   

[О родине.]    
   

   Я не побоюсь сказать, что люблю свою родину. Некоторые поэты говорят: "Любить родину, как женщину". Это красивые слова, но не более. Такого быть не может, но оттого любовь моя не менее сильна. За свою жизнь я сменил трех жен, а родину - никогда, из чего следует, что, несмотря на все ласки, которыми одаривают меня женщины, родина важнее. Если бы она перестала существовать, то мои походы потеряли бы смысл. Все мое существование оказалось бы бессмысленно. Я не мыслю себя в отрыве от родины, хотя и часто ухожу в походы далеко в глушь лесов, болот, гор и степей. Я не могу жить без родины, быть может, оттого я так стремлюсь победить в бою и присоединить все новые и новые племена к королевству, потому что хочу сознавать, что и в самом отдаленном краю нахожусь на родине. И все-таки главной моей родиной является крохотный городок Хал-Мо-Готрен. Я редко бываю там и тем сладостнее мое пребывание. Там я молодею. Жаль, что в последнее время уже не встречают меня родители. Мать умерла от потрясения, когда узнала, что король Догхоргх отдал приказ арестовать меня. Отец скончался от радости, когда получил известие о моей победе над Догхоргхом и коронации. Так я узнал, что даже самые счастливые моменты в жизни могут быть омрачены, ибо я любил отца.
   
       
   

[О любви и ненависти.]    
   

   Я многих ненавидел. Я чувствовал, как черной волной вскипает в груди злоба, когда смотрел, как погибают на поле мои воины. Я как одержимый рвался вперед, и влекла меня ярость, ибо я хотел изничтожить тех, кто не желал покориться. Однако Бог, да простит меня, ибо в первую очередь я любил. Я любил своих солдат, и эта любовь порождала во мне ненависть к врагу, когда я видел их смерти. Я любил свою родину, и эта любовь порождала во мне ненависть к тем, кто считал себя врагами королевства и к самому королю Догхоргху и его приспешникам, которые своими действиями позорили мою родину. Я сознаю, что втайне любил эльфийку Эрмиль, ибо иначе так не приревновал бы ее к вождю Эльфину, и эта любовь вызвала во мне ненависть к Эльфину и самой Эрмиле. Таков мой удел: любить и ненавидеть - и я доволен им. Ибо знаю, что моя жизнь всецело во власти Бога, и Он ведет меня в соответствии со своими замыслами. Когда мне будет суждено, я умру и постараюсь сделать это достойно, как надлежит воину. Пусть никто после моей смерти не скажет, что я был трусом, глупцом и предателем, ибо это есть худшие ругательства. Пусть не скажут, что я не умел любить и ненавидеть.
   
   

[О смерти.]    
   

   Мы все живем для того, чтобы жить и выполнить свое предназначение, которые вложил в нас всемогущий Бог. Когда мы выполняем его, мы покидаем мир. Воины - это те, которые торгуют своей жизнью. В каждом бою они закладывают ее смерти, а Бог определяет жребий. Он помогает достойнейшим. Думаю, что когда-нибудь появится кто-то достойнее меня, и тогда я приму смерть. Мне надлежит умереть в бою, ибо я побывал уже более, чем в тысячи из них. Там я и надеюсь найти свой конец, ибо нет для меня большей чести, чем погибнуть во славу своей родины и чтобы прекрасная Мирга омыла мою окровавленную голову, а боевые товарищи положили тело в саркофаг и оставили лежать в самой высокой горе мира, на которой я поклялся служить королевству и всемогущему Богу.
   
   
   

Жгал Ашхагарский
   СООТНОШЕНИЕ ТРЕХ ВЕЛИКИХ СИЛ
   И ИХ ВЛИЯНИЕ НА СОВОКУПНОСТЬ МИРОВ

   
    Краткие сведения об авторе трактата. (IY тысячелетие)
   
   Жгал родился в древней столице гхалхалтаров Ашхагаре . Его отцом был маг, который понимал важность образования и постарался дать его своим сыновьям. Жгал был способным учеником и, кроме того, унаследовал дар к заклинаниям. Однако, выйдя из-под родительской опеки, он связался с шайкой воров и убийц, стал сам участвовать в нападениях и, благодаря магическим способностям, быстро "пошел в гору". Ради обладания мощным артефактом Жгал убил своего бывшего учителя, затем овладел чудесным мечом Короках, о котором в Триархоне до сих пор слагаются легенды.
   Отец и отрекся от своего сына, но это ничуть не поколебало уверенности Жгала. Молодой гхалхалтар считал себя избранным. Он жаждал власти и для этой цели собрал вокруг себя темных колдунов, головорезов и низших. Когда законный монарх отсутствовал на войне, Жгал вероломством захватил власть, запугал горожан, а короля коварно умертвил.
   Правление Жгала было жестоким. Тяжелым камнем легла на его совесть гофригская резня, в которой было убито множество безоружных эльфов. Это переполнило чашу терпения, и высший Первородный дух Рыцарь Правосудия спустился на землю, чтобы совершить справедливую кару. Надеясь на меч Короках и на собственные способности, Жгал пытался уйти от возмездия. Башня, где произошел поединок, взорвалась, но никто не пострадал, кроме самого короля, от которого не осталось даже пепла.
   Впрочем, у Жгала имелись свои достоинства. В его правление враги и дикие твари не дерзали нападать на гхалхалтарские земли. Он прославился и как вдумчивый мыслитель, подчас, правда, склонный к парадоксам. В своем главном труде "Соотношение Трех Великих Сил и влияние их на совокупность миров" Жгал постарался оправдать свои прегрешения, но вместе с тем воздвиг концепцию, которая легла в основу позднейшей философии и в сильно измененном виде влилась даже в гхалхалтарскую религию.
   
   

Соотношение Трех Великих Сил
   и их влияние на совокупность миров
   


   Глава первая.

О появлении мира; о том, что есть Три Великие Силы; об их функциях, качествах; о науках; о том, к какой Силе относится каждая наука и какая наука является наиважнейшей и о том, какие задачи ставит перед собой эта книга.
   Издревле интересовали нас законы, по которым живет сей мир. Чтобы правильно их распознать, необходимо проникнуться идеей появления этого мира и указать Силы, создавшие его. Силы эти представляются на первый взгляд чересчур таинственными, однако с самого начала можно сказать, что они не имеют ничего общего с физическими, грубыми силами, окружающими нас. Они являются метафизическими категориями, которые определить невозможно, но о которых можно только догадываться. Имена этим Силам Время, Измерение и Магия. Каждая из Сил самостоятельна, но в тоже время неразрывно связана с другими, ибо без них всякое ее проявление немыслимо. (Хотя это вовсе не означает, что они не могут существовать друг без друга. Просто, не замечая их проявлений, мы не будем подозревать об их существовании.)
   Время не зависит от Измерения, в котором содержится материя (то есть наш мир), а значит, мир появился вне Времени и нет такого момента, до которого ничего не существовало, равно как и нет момента, после которого что- либо существует, ибо сила Измерения оказалась настолько велика, что поглотила всю материю, весь мир, оставив вне себя лишь Время и Магию. В нашем, казалось бы простом и физическом мире, нет ничего, кроме Времени, Измерения и Магии. Ничто не происходит ниоткуда и ничто не уходит в никуда, поэтому Силы, как были одиноки до сотворения мира, так и остались одиноки.
   Если говорить о функциях каждой из Сил, которые важны уже хотя бы тем, что благодаря им появился мир, то Время несет метаморфозическую (или преобразующую) функцию, Измерение - антиметаморфозическую (или поглощающую) функцию, и Магия - уравновешивающую функцию. Благодаря Времени, у нас создается впечатление, что мир меняется. Благодаря тому, что мир полностью заключен в Измерении, которое неподвластно Времени, мир на самом деле не меняется. Благодаря Магии, удается уравновесить все спорные моменты между Силами Времени и Измерения. Она является как бы самой разумной из всех Сил. Она разумнее Времени, потому что Время слепо, и она разумнее Измерения потому, что в Измерении существуют такие грубые вещи, как материя и физика. Поэтому тот, кто познал законы Магии, является мудрейшим. Именно в этой Силе следует искать совершенное знание, но не во Времени и не в Измерении. Такая "временная" наука, как история, или такие "измерительные" науки, как физика, география, биология, являются науками низшими по сравнению с "магическими" науками: астрологией, математикой и философией, среди которых главнейшей является философия.
   Философия - мудрейшая из наук, она более всего содержит в себе Магию, ибо та - мудрейшая из Сил. Благодаря философии мы можем не только догадываться о сущности отдельных Сил, но сынтегрировать их и попытаться понять их взаимодействие. Самые могущественные из смертных, маги, всегда являются философами, а самые могущественные из магов, некроманты, лучшими философами из философов.
   Эта книга о философии и потому в ней не будут рассматриваться Сила Времени, Сила Измерения и даже Сила Магии, но будут затрагиваться вопросы соотношения этих Сил и преломление этих соотношений на окружающую нас действительность.
   
   

Глава вторая.

    О Едином или о том, что, по существу, являет собой совокупность миров.
   Все, что мы видим, ощущаем, к чему можем прикоснуться, кроме Магии (ибо она тоже видима и осязаема), есть материя. Материя полностью поглощена Измерением. Наши эмоции, мысли, словом, все то, что является бестелесным, а следовательно невидимым, но очень хорошо претворимым в жизнь и обратимым в материю, также поглощено Измерением. А вместе предметы, газы, жидкости, бестелесные порождения нашего разума и воображения составляют собой Единое.
   Единое есть Абсолют: Максимум и Минимум в одном лице. Единое бесконечно, равно как и бесконечна Великая Сила Измерения. <...> Единое неизменно, потому как оно огромно и всеобъемлюще, ибо заполняет собой все Измерение без остатка, потому как в нем представлено бесконечное количество вещей с бесконечным количеством признаков, а, как известно, бесконечность нельзя изменить.
   Итак, признаками Единого, или Абсолюта, является бесконечность в пределах бесконечного Измерения и неизменность. Впрочем, последняя зачастую вызывает недоумение, ибо все склонны видеть, как с течением времени меняется мир. Когда-то давно на нашей планете не жило ни одно живое существо, потом появились примитивнейшие твари, а потом - разумные существа. Произошла эволюция. Эволюцию можно проследить на чем угодно: на примере развития государств, экономики, стратегии, искусства и т.д.
   Однако следует понимать, что Единое есть много больше, чем наш мир, наша планета, ибо оно бесконечно, а никто не рискнет сказать, что наша планета бесконечна. Следовательно, помимо нашего мира существует еще тысячи, миллионы, миллиарды и более других миров, которые все вместе и составляют бесконечность. Видимые нами земля, небо, Солнце, Луна, звезды являются мизерной крупицей Единого. Необходимо помнить, что каждая звезда подобна Солнцу и вокруг нее также есть планеты и на многих из них также живут живые существа.
   Некоторые из них разумны, иные - нет, однако они так же не подозревают о нашем существовании, равно как и мы догадываемся об их только в самых смелых наших мыслях. Однако все вместе мы составляем материю, то есть Единое.
   Чтобы лучше понять Единое, то есть Абсолют, можно умозрительно представить его в виде гигантских весов. Чаши их огромны и заполняют своими полушариями все Измерение. На одной из этих чаш лежит Всемирное Добро, на другой - Всемирное Зло. Единое - Абсолют, значит, гармонично, и потому весы находятся в состоянии равновесия, которое вечно, в силу признака неизменности бесконечного Единого.
   Если в одном мире творится великое Зло, то в другом - процветает Добро, и наоборот. Потому следует всегда помнить, что, совершая добро, мы приносим зло кому-то далеко, за тысячами тысяч километров, а, может быть, наши добрые деяние уравновешиваются на чаше весов злом, направленным на нашего ближнего. Поэтому не следует слишком радоваться, совершив добрый поступок, равно как и не следует сокрушаться, совершив дурное, ибо все равно это нисколько не повлияет на Абсолют, ибо на то он и Абсолют, что остается неизменен. Посему не надо бояться совершать добрые и злые деяния. Жить следует раскованно, насколько позволяет свобода разума и богатство фантазии.
   
   

Глава третья.

    О смерти и почему не следует ее бояться.
   Из предыдущих рассуждений мы получили утверждение в том, что Единое бесконечно и неизменно. Значит, и число живущих в нем существ одновременно бесконечно и неизменно. Оно было одинаковым и тысячу, и миллион обращений назад. Оно будет одинаковым и через тысячу, и через миллион обращений. Это проистекает из того, что бесконечность не может быть больше бесконечности. Интересно, что, как было сказано ранее, в Единое входит бесконечное количество предметов с бесконечным количеством признаков, значит, в Едином есть бесконечное число видов различных существ и бесконечное число особей, приходящихся на каждый вид. Данные особи, коей является каждый из нас остаются также неизменными, поэтому ошибочно утверждение, что души исчезают и рождаются. Они просто меняют свое местоположение. Умирая, мы тут же возрождаемся в точно таком же теле только в совершенно ином мире, где никто не знает о том мире, где мы провели прошлую жизнь. Бывает, впрочем, что умерший возрождается в том же самом мире, где и провел предыдущую жизнь. Случается это крайне редко, ибо миров бесконечное число. Однако, если так происходит, говорят, что родившийся очень похож на почившего в бозе. На самом деле он и есть тот, на кого похож.
   Если где-то происходит эпидемия, война или другое бедствие, Сила Измерения мгновенно возрождает погибших, сохраняя гармонию и неизменность.
   Из этого следует, что смерти нет. Нет даже потустороннего сна и потусторонней жизни. Существуют только двери через Измерение, в которые мы уходим, умирая. Нельзя даже почувствовать границу между смертью в старой жизни и рождением в новой. Однако Сила Времени все же имеет место быть, поэтому, вместо того, чтобы возродиться такими, какими мы умерли, мы появляемся в новой жизни в образе младенцев, и нам предстоит еще много лет, чтобы вновь накопить знания об окружающем нас новом мире и достичь своего взрослого состояния.
   Многое зависит и от среды обитания. Так, родившись в одном мире принцем, а в другом - рыбаком, а в третьем - плотником и т.д., мы будем получать совершенно разные знания и наше развитие будет проходить по-разному, хотя общие черты характера будут одинаковыми, что входит в закон неизменности Единого. Из этого вытекает, что каждая последующая жизнь не повторяет предыдущую, а является самостоятельным продолжением ее. Поэтому жить становится бесконечно интересно, и смерть становится уже не злом, но благом. Она заботливо сменяет картины, миры, чтобы нам не наскучило жить постоянно в одной и той же обстановке.
   Не следует бояться смерти, но следует любить ее.
   
   

Глава четвертая.

    О деяниях разумных существ; о следах, которые оставляют эти деяния в будущем; о Зле и почему не стоит бояться совершать дурные и добрые поступки.
   Каждое существо действует, ибо это значит жить. Однако философию, как науку высшего порядка, интересуют действия только разумных существ, ибо только разумные существа могут осмыслить мотивы, побудившие совершить их тот или иной поступок. Их действия более, чем просто инстинкты.
   Если рассматривать совокупность миров, то деяния самого величайшего из живущих и самого ничтожного могут быть сопоставимы. На фоне огромного пласта миров, то есть гигантской Силы Измерения, и на фоне огромного пространства Времени деяния и первого, и последнего одинаковы. К примеру, рассмотрим жизнь выдающегося полководца. Во время своей жизни он получит признание, но только в своем мире. Даже на планете, где он жил, останутся такие глухие места, докуда слава его не долетит. Через двадцать обращений после смерти полководца все будут хорошо помнить факты его биографии, однако мест на земле, где о нем ничего не известно, будет чуть больше. Через сто обращений его имя будет навевать определенные ассоциации, и, быть может, в памяти будут всплывать наиболее известные даты. Через триста обращений все будут знать, что такой-то - такой-то был полководцем и более ничего. Пройдет еще тысячу обращений и окажется, что только крупные ученые будут иметь понятие о когда-то известном воителе. А через пять тысяч обращений его имя сотрется навеки. Время же бесконечно. Для него отрезок в сто тысяч обращений ничтожен, ибо оно насчитывает в себе миллиарды миллиардов обращений и еще миллиард раз столько же и еще и еще до бесконечности. Итак, слава величайшего - ничтожна. А следовательно не надо гнаться за славой. Она - призрачна. Следует лишь жить, наслаждаясь.
   Во многом наслаждение связано с дурными поступками. Многие философы утверждают, что если поступок дурной, то он не несет в себе наслаждения, то есть счастья. Это ложно, ибо каждый поступок можно рассматривать и как добрый, и как дурной. Это зависит от того, с чьей точки зрения мы смотрим.
   Что же останавливает разумных от свершения так называемых "дурных" поступков. Слово это достойно кавычек, ибо, как было уже доказано, дурных поступков не существует. Почему разумные пытаются направить всю свою волю для того, чтобы удержаться от Зла и злых деяний? По доброй воле? Нет, потому как им было бы проще не насиловать свою "добрую волю", а спокойно покориться. Главное - страх. Это боязнь перед тем, что подумают о них ближние; какая слава останется о нем в потомках. Поэтому, чем больше Зло, тем больше боязнь и тем сложнее совершить поступок. Однако находятся смельчаки, которые совершают его и они правы, ибо понимают устройство мира. Сила Измерения не даст распространиться их злой славе в мирах, а Сила Времени сотрет ее у последующих поколений. Бояться того, что подумают о тебе не следует. Необходимо жить, как хочется.
   В то же время, если разумный не чувствует в себе посыла к совершению Зла, он не должен растравливать его в себе, ибо это будет так же противоестественно и против воли. Потому не следует, поддаваясь влиянию других, ближних, боясь того, как они подумают о тебе, использовать свою волю, чтобы быть похожим на всех и творить зло. Нельзя поддаваться аффектам. Необходимо всецело положиться на свои желания и не противиться им, не натравливать на них волю. Пусть все идет, как идет, ибо свобода наша и без того предельно ограничена Тремя Великими Силами, чтобы мы сами еще ущемляли ее.
   Живите так, как хочется, не бойтесь Добра и Зла, ибо и то, и другое впоследствии не оставят следа, исчезнув в совокупности миров и Великих Силах, обратившись в одно и тоже и слившись воедино. Добро и Зло в сути одно и тоже.
   
   
   

Иварл Хранитель.
КАМНИ МИРОЗДАНЬЯ.

   
    Краткие сведения об авторе трактата. (YII тысячелетие).
   
   Иварл родился в древней северной великаньей стране Кельвии. Родители его, как и у большинства великанов, неизвестны. Иварл с детства прослыл очень умным. Как и всякий железный великан, он имел определенный магический дар: мальчик мог отыскивать предметы.
   Подростком он стал учеником шамана Турвара Медвегорба и вскоре превзошел своего учителя. Ему пришли почет и богатство, но Иварл искал чего-то большего. Он чувствовал, что Бог уготовил ему иной, более высокий удел. Шли годы и наконец Иварлу явилось прозрение - он был наставлен добыть Камень Мирозданья . Тогда великан отказался от звания шамана и отправился в путь. Он не был бессмертным (См. Бессмертные), не хотел им становиться и одновременно сознавал, что половина жизни уже прожита. Время подгоняло, и Иварл начал поиски с особым рвением: ловил демонов и духов, допрашивал их и составлял магические карты. После долгих стараний великан нашел Камень и сумел овладеть им.
   В это время произошло самое грандиозное сражение YII тыс. - Жоговенская битва, в которой гхалхалтары (раса, которую Иварл недолюбливал) потерпели поражение. Это было первой крупной неудачей гхалхалтаров, но вскоре после этого их могущество пришло в упадок.
   Иварл сознавал, что здоровье его сильно подорвано, а потому, получив огромную власть, использовал ее на то, чтобы заключить побежденных, но по-прежнему горделивых гхалхалтаров за Магический Щит . Они оказались в изоляции и больше не могли терзать остальной мир. Иварл после этого превратился во всемирного героя и получил прозвище Хранителя. Его труд о Камнях Мироздания, вырубленный на скале в Кельвии, получил широкую известность.
   
   
   

Камни Мирозданья

Продолжение следует...